Итоги 2024 года. Молдова – первая трещина в системе глобального подчинения!

Молдова подошла к президентским выборам в октябре 2024 года в статусе кандидата на вступление в ЕС. Казалось, что для радикально проевропейского президента Майи Санду это электоральное соревнование должно было стать легкой прогулкой. Тем более, что выборы были совмещены с референдумом, который власть позиционировала как за или против вхождения в состав Евросоюза для максимальной мобилизации ядерного электората действующего главы государства. Однако этот «европейский выбор в квадрате» едва не завершился для правящего в Молдове режима тотальной катастрофой. Лишь благодаря голосам западноевропейской и североамериканской диаспоры удалось спасти судьбу плебисцита и сохранить Санду в президентском кресле. Итоги голосования до сих пор вызывают сомнения как у экспертов, так и у большинства населения. Власть подозревается в манипуляции голосами диаспоры и фальсификации результатов выборов и референдума. Внутри страны и Санду и затеянный ею плебисцит провалились. Таким образом, Молдова стала первой восточноевропейской страной, в которой сложившаяся в регионе геополитическая модель дала заметную трещину.

В уходящем 2024 году крохотная Молдова внезапно оказалась в фокусе мирового внимания. В Кишинев один за другим прибывали высокопоставленные западные чиновники – президенты, премьер-министры, министры иностранных дел и обороны стран ЕС, брюссельские еврокомиссары. Череду визитов открыл помощник госсекретаря США Энтони Блинкен, а завершила глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. Как правило, все они сводились к ободряющим лозунгам о безоговорочной поддержке европейского курса Молдовы. Фактически же их истинной целью был трансферт имиджа Майе Санду, антирейтинг которой вплотную приблизился к тревожным пятидесяти процентам, демонстрация безграничной и безоговорочной поддержки. Эта международная активность продемонстрировала, насколько важно сохранить Молдову в сфере западного влияния, чтобы заботливо выкованная цепь «номенклатурной» ненависти к России не прервалась в самом слабом своем звене.

Параллельно правительство на бюджетные средства вело активную пропаганду еврореферендума. Основная идея сводилась к антитезе между «агрессивной» Россией и европейским «пространством мира и благополучия», к которому следует присоединиться Молдове.

Эта пропагандистская кампания, длившаяся не менее чем полгода, была призвана экстраполировать популярность европейской идеи на фигуру Майи Санду и обеспечить ей переизбрание с первого тура. Социологические опросы подтверждали ожидания властей, пророча свыше 70 процентов поддержки проевропейского курса на референдуме и уверенную победу Санду.

Уверенность в успехе подкрепляла и грандиозная подготовительная работа. Медийное поле было тщательно зачищено от неподконтрольных СМИ; запрещены экзит-полы, разрешено почтовое голосование для целого ряда западных стран, максимально мобилизован административный ресурс; открыты свыше 80 дополнительных избирательных участков на Западе, при том, что в России с многочисленной, но «неблагонадежной» диаспорой их число было сокращено до двух. Оппозицию заблаговременно обвинили в продвижении интересов Кремля, подготовке госпереворота с целью сбить Молдову с «единственно правильного» курса, подкупе избирателей. Само собой разумеется, закупили шампанское для празднования неминуемой победы.

Оно так и осталось не выпитым. Уже к моменту подсчета 50 процентов голосов стало ясно, что второго тура не избежать, а судьба референдума висела на волоске до последнего момента, до того, как поступили данные с североамериканских участков. Итоговая разница в пользу власти составила 0,7 процента, или около двух тысяч голосов. И это – без учета 55 тысяч избирателей, бойкотировавших референдум и 44 тысяч бюллетеней, признанных недействительными. Какими бы были итоговые результаты, если бы в России проголосовать не десяти, а двадцати, тридцати тысячам граждан Молдовы, можно только догадываться.

Молдавское общество с сожалением констатировало, что имея безграничный ресурс в виде полуторамиллионной диаспоры, у власти есть возможность «скорректировать» результаты любого голосования. Недавний опрос, проведенный службой IMAS, показал, что 57 процентов опрошенных убеждены, что выборы за рубежом были сфальсифицированы в пользу Майи Санду, а 53 процента – что явка диаспоры была искусственно завышена. Внутри страны разница между теми, кто голосовал на референдуме за и теми, кто против составила 120 тысяч голосов избирателей. Сторонники курса власти победили всего лишь в восьми из 32 районах страны. Это абсолютное фиаско, усилившееся тем, что две недели спустя, во втором туре выборов внутри страны, без учета голосов диаспоры, Майя Санду проиграла своему неопытному, неуверенно владеющему государственным языком оппоненту, экс-генеральному прокурору Александру Стояногло. «Президент диаспоры», которого не признают главой государства ни основные оппозиционные политические силы, ни большинство населения – таково актуальное положение Санду. Его сложно назвать устойчивым. 

Интересно, что первым референдум как «победу демократии и европейского курса» объявил Джон Кирби, советник Белого дома по коммуникациям в сфере национальной безопасности, добавив внешней легитимности сомнительным итогам плебисцита и дав понять, что США ожидают продолжения прежнего курса, не принятого населением Молдовы. Следующей с «победой» на референдуме власти поздравила глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. Брюссельско-Вашингтонский консенсус лишь подчеркнул подчиненное положение молдавской элиты и глубочайший общественный раскол в Молдове, не оставляющий надежд ни на примирение, ни на развитие.

Поддержка европейского курса демонстрирует исторически низкие показатели за последние 25 лет. Свежий социологический опрос показал, что лишь 34 процента населения страны безоговорочно выступает за вступление Молдовы в ЕС. Правда, исследование не учитывает мнение диаспоры, но очевидно, что евроинтеграция перестала быть объединяющей молдавское общество идеей. Интересно, что это произошло в период, когда европейский курс стал безальтернативным, а с началом боевых действий на Украине – еще и агрессивно-конфронтационным.

Эта безальтернативность и сыграла с евроинтеграцией злую шутку. Долгие века обитания в «междумирье», на стыке западной и российской цивилизаций, сформировали особый национальный менталитет. Консервативный публицист, бывший лидер Христианско-демократической народной партии Юрий Рошка называет этот феномен «дыханием двумя легкими», имея в виду, что западное (румынское) и восточное (российское) влияния сливаются в Молдове в органичный симбиоз. Неосознаваемая миссия быть проводниками и переводчиками в диалоге между двумя цивилизациями не позволяет молдаванам делать однозначный «исторический» выбор. В Молдове в принципе не любят таких жёстких противопоставлений, которые на протяжении четырех лет навязывала власть. Молдаване многополярны по своей природе. Тот же опрос службы IMAS продемонстрировал, что абсолютное большинство, 53 процента населения Молдовы выступает за сбалансированную внешнюю политику, которая будет включать в себя хорошие отношения как с Европой, так и с Россией. Если приплюсовать к ним еще 12 процентов, ориентированных исключительно на Россию, провал «еврореферендума» и Майи Санду обретает базовую логику.

Остальные причины ее лишь усиливают.

Безусловно, это был социальный протест. Так, за четыре последних года из-за роста цен и галопирующей инфляции численность граждан, живущих за чертой абсолютной нищеты, выросло более чем на 10 процентов и составило 32 процента! Всего же, по мнению экономического эксперта Вячеслава Ионицэ, 60 процентов населения страны живет сегодня в крайней или относительной бедности.

Это был протест против очевидной деградации демократических институтов и нарушения гражданских прав. За эти годы были закрыты 15 телевизионных каналов и десятки сетевых СМИ. Власть развязала репрессии против политических оппонентов, закрывая партии, возбуждая уголовные дела против представителей оппозиции, используя практики идеологического террора по отношению к инакомыслящим.

А тот факт, что ни одного представителя правящего режима не было осуждено за коррупцию, которая является феноменом власти, а не оппозиции, продемонстрировал избирателям провал реформы юстиции.

Это был и протест против возможного втягивания Молдовы в войну. Поскольку процесс «евроинтеграции» происходил на фоне однозначной поддержки Киева, агрессивной риторики в адрес Москвы и ускоренной милитаризации Молдовы. И это абсолютно диссонирует с мнением подавляющего большинства молдавского общества, 68 процентов которого выступает за сохранение и международное признание конституционного нейтралитета. Сегодня именно нейтралитет является национальной идеей, уступая лишь идее суверенитета.

Социология демонстрирует, что лишь 3 процента жителей страны выступают за вхождение в состав Румынии, то есть – за ликвидацию независимого Молдавского государства. Идея о том, что в процессе евроинтеграции придется делиться суверенитетом с брюссельской бюрократией; что стране будут навязаны правила, противоречащие традиционным патриархальным ценностям; что будет узаконена продажа земли иностранцам, вызвала крайне негативную реакцию и глухой протест, который в полной мере проявился в итогах голосования.

Стараясь делать хорошую мину при плохой игре, власть продолжает прежний курс и не отходит от отвергнутой обществом антироссийской риторики. Тем самым подчеркивая, что корни ее легитимности находятся вовсе не в молдавском чернозёме, а, скорее, в брюссельском и вашингтонском паркете.

Драматичные события в Румынии, последовавшие вскоре после молдавских выборов, отмена итогов первого тура в момент, когда голосование во втором уже началось, показывает, что у молдаван не было шансов. Старая, западоцентричная система, не сдастся без боя.

Тем не менее, общественный запрос на «суверанизм», отказ от геополитической конфронтационной политики уже оформлен. Осталось, чтобы он обрел предложение со стороны политических игроков.