Судьба, опалённая войной

Для кого-то эти события — часть давней истории, не вызывающая интереса, а для меня — часть жизни

До сих пор память о неизмеримых утратах, которые понесла страна, вызывает боль в сердце и душе.

Чем дальше мы отходим от тех дней, тем меньше остаётся людей, которые пережили трудности войны, свидетелями которых они были. У нас, участников тех событий, до сих пор не стираются из памяти воспоминания о той трагедии, которая называется коротким словом «война».

Уцелеть — если повезёт

В июне 1941 года я окончил Борисовское военно-инженерное училище, получил звание лейтенанта-инженера и в составе группы офицеров-саперов был направлен к месту службы в 294-ю дивизию. И только принял под свое командование саперный взвод, как пришло сообщение о том, что началась война. А две недели спустя наша дивизия была уже под Ленинградом. Наш 857-й полк получил задачу занять оборону у села Хандрово, а нам, саперам, приказали заминировать танко­опасные направления. И едва мы выполнили задание, гитлеровцы начали атаку в сопровождении двух танков.

Только танки попали на установленные нами минные поля, раздались взрывы. Один за другим немецкие танки клюнули стволами пушек  землю и, задымив, замерли. А пехота противника, двигаясь за ними, рванула назад, сопровождаемая огнем нашего 857-го полка. Радости солдат полка и особенно саперов не было предела. Это была наша первая встреча с фашистскими войсками и первая, пусть небольшая, победа над врагом. Она придала нам уверенность, что мы можем успешно бить врага и побеждать.

Однако к концу сентября немцы стянули подкрепления с других участков фронта, и их авиация стала днем и ночью бомбить наши позиции и город Ленинград. В результате им удалось прорвать нашу оборону и выйти к Ладожскому озеру. Ленинградский фронт и город Ленинград оказались в блокаде, которая продолжалась 872 дня. После этого связь со страной города Ленинграда и оборонявшего Ленинградского фронта осуществлялась только по воздуху и Ладожскому озеру. Но эти пути были далеко не безопасными — их постоянно атаковала вражеская авиация.

В ноябре 1941 года гитлеровские войска начали наступление на город Тихвин, чтобы установить второе кольцо блокады и таким образом заставить войска и ленинградцев капитулировать. Им даже на время удалось захватить город. Однако наши воинские части, пополнившись живой силой, техникой и боеприпасами, в ночь на 9 декабря 1941 года штурмом освободили город Тихвин. Мы впервые видели, как немцы бегут и большими группами сдаются в плен.

После тихвинских операций нашу 294-ю дивизию передислоцировали в район небольшой железнодорожной станции Погостье и сходу бросили в атаку, несмотря на то, что дивизия в предыдущих боях понесла большие потери. Под шквальным огнем противника и непрерывными бомбежками дивизия понесла потери, и от нее, по существу, остался только ее номер. Мне повезло — уцелел. После той неудачной операции нашу дивизию передислоцировали в район Черной речки, укомплектовали личным составом и передали из 54-й армии в 8-ю армию. Где в составе Волховского фронта мы вели оборонительные кровопролитные бои до августа 1942 года. В этот период меня назначили на должность полкового инженера 857-го полка.

Любая ошибка смертельна

В этой связи несколько слов о саперах. Сапер на вой­не должен быть всегда готов — в любое время суток, в любых погодных условиях — пробраться к минным полям противника, сделать в них проходы для пехоты и танков, разминировать дороги и мосты, организовать и провести форсирование рек и болот, обезвредить взрывные ловушки и т. д. Говорят, что сапер на войне ошибается только один раз. А ведь любая его ошибка смертельна.

В саперных войсках действующей армии я воевал 1270 дней и ночей, из них более двух лет — в обороне Ленинграда (до снятия блокады). И остался в живых — выходит, ни разу не ошибся, несмотря на то, что всегда был рядом со своими саперами, организовывая их работу: строили ли мосты, наводили переправы через реки и болота, делали проходы в минных полях и т. д. А если была необходимость, то мы сражались как общевойсковые солдаты, и я и на этот раз остался в живых.

Краснознамённая румынская…

В конце сентября 1943 года меня неожиданно откомандировали в Москву, откуда вместе с группой офицеров-молдаван направили в Селецкие села под Рязанью. Там из румын, пленных в ходе войны против Красной армии, которые выразили добровольное желание освободить свою родину, Румынию, от фашизма, формировалась первая румынская добровольческая дивизия имени Тудора Владимиреску. В дивизии насчитывалось около 9000 человек, среди командного состава было 159 офицеров РККА — в основном, молдаван и других национальностей, знавших румынский язык, назначенных инструкторами и на свободные офицерские должности. Я был назначен инструктором, позже дивизионным инженером. В саперном батальоне служили румынские офицеры, и меня это первое время немного настораживало. А напрасно — вскоре между нами возникло полное взаимопонимание и доверие.

Дивизия Т. Владимиреску получила боевое крещение в ходе Ясско-Кишиневской операции, участвуя в ликвидации группировки гитлеровцев, вырвавшихся из окружения у Кицканского плацдарма и пытавшихся двигаться к Карпатам.

После этого дивизия переправилась через реку Прут у села Белая (бывшего Братушанского района) и от румынского города Ботушань двинулась в направлении Фокшань, освободив на своем пути от немецких войск населенные пункты Сфынту Георгий и Делень. Дивизия участвовала в боях с немцами и венграми в Трансильвании, а также в Венгрии и Словакии. Дошла до города Дебрецен, в боях за который потеряла около половины личного состава, после чего была выведена в тыл. За мужество, храбрость личного состава, проявленные в освобождении Восточной Европы, была награждена орденом Красного Знамени, а за освобождение города Дебрецен — присвоено звание Краснознаменной.

Там, в Дебрецене, 25 ноября 1944 года для меня закончилась служба в румынской дивизии и война в целом. Я был демобилизован и направлен в Молдавию на восстановление народного хозяйства, разрушенного войной, где меня назначили заведующим военным отделом Тираспольского райкома партии.

* * *

Из ветеранов Великой Отечественной осталось в живых очень мало. Но все они достойны самого низкого, земного поклона и вечной памяти сердца. Об этом нынешнее и будущее поколения должны знать, помнить и никогда не забывать.

Семен Данич