Большие дела маленького человека

И советником он не был, и никто его не делегировал, но дядюшка Дмитрий не унимался: дайте то, что положено, дайте то, что обещали перед выборами

…Ранним утром, за несколько дней до очередных выборов в парламент, жители села обнаружили на столбах, намного выше больших кричащих плакатов всяких демократических партий, небольшие листовки с коротким текстом и портретом Владимира Воронина. Набранный крупными буквами текст легко читался, и в нем было много правды. Той правды, которой давно ждали. И только что созданная Партия коммунистов сразу же прошла в парламент, да еще и с большим числом мандатов. Через несколько лет ее лидер станет президентом…

Тогда, еще в конце прошлого века, у калитки своего дома стоял и попыхивал сигаретой дядюшка Думитру Потынгэ. Совсем рядом — одна из остановок автобуса. В ожидании транспорта люди спрашивали друг друга, откуда появились эти маленькие листовки, ведь вечером их не было.

— Я ночью вышел покурить и видел НЛО, — с очень серьезным видом сказал мош Думитру.

— Так на листовках не инопланетянин, а вполне земной человек, — возразили ему. — Мы его по телевизору видели. Разнес в пух и прах и фронтистов, и аграриев. Вот только не знаем, сможет ли он нам вернуть то, что другие отобрали.

— Сможет! — говорил Дмитрий Потынгэ.

— Ты что, больше нас знаешь?

— А может, и знаю!

Под его буденновскими усами виднелась улыбка. Ведь это он вместе с братом Алексеем, двоюродным братом Федором Потынгэ и под руководством первого в селе Селиште секретаря первичной организации ПКРМ Андрея Попеску всю ночь клеили те листовки. А потом и занялись предвыборной работой. На тех выборах, где Партия коммунистов стала в парламенте ведущей, набрав более 40 мандатов, и в этом селе голосов за коммунистов было много. А уже на выборах президента голосов оказалось большинство.

— Братец мой Дмитрий в предвыборные периоды не давал мне покоя ни днем, ни ночью, — рассказывает сегодня Федор Потынгэ. — У нас тогда домашних телефонов не было, так что он, живя на асфальтированной улице, спускался вниз, шел по слякоти к моему дому, и мы вместе месили грязь по всему селу. Нам не раз круто доставалось, когда попадались приверженцы других партий, особенно те, кому было хорошо, когда всем было плохо. Но Думитру никогда не скисал. У него была рабочая закалка. Как-никак, в молодости попробовал себя в роли пролетария.

О жизни и делах Думитру Потынгэ рассказала мне его дочь Валентина, которая сейчас зарабатывает на жизнь в Москве.

— Отец родился в 1929 году и с самого детства узнал, что такое работа в поле. Но после войны решил поучиться в ФЗО, а для этого поехал в Таганрог. Там, на берегу Азовского моря, получил профессию и работал на большом заводе. В том городе встретил маму, они поженились, и там же родились мои старшие братья. А потом, уже вначале шестидесятых годов, мои родители приехали в Молдову, и в нашем же селе построили себе дом, в котором уже родилась я. Участки для домов давали тогда в самых неудобных местах, где колхозу нельзя было пахать и сеять. Но на косогоре отец сумел и дом построить, и посадить хороший виноградник и фруктовые деревья. А мы, дети, с малых лет пасли коров, занимались домашней живностью. Отец и мать, забыв про город, исправно трудились в колхозе, а летом и мы, как и все колхозники, занимались табаком, который нанизывали и сушили на нашем заборе или на стене дома. Потом настали тяжелые постсоветские времена. Первые «демократические выборы» с большими, но пустыми обещаниями. Отец политикой не занимался. Но пришли к власти фронтисты и ничего хорошего не сделали, потом правили аграрии, и народ обнищал еще больше. Настали годы «прихватизации», и отец больше терпеть бесправие не смог.

Те годы помнятся и мне. Несколько хапуг развалили местный колхоз. Работы людям не давали, но и землю и технику разделить отказывались. Собрался народ перед зданием, где размещались и правление колхоза, и примэрия. Начальство куда-то исчезло. Люди не знали, как поступить.

— А давайте дадим сигнал районному руководству! — предложил тогда Думитру Потынгэ.

— Как? Если позвоним, слушать не будут, — возражали люди.

— Сейчас новая мода пошла — перекрывать дороги. Говорят, действует.

Все гурьбой поднялись по тропинке через сад, напрямик к шоссе Кишинев — Ниспорены. Народу было немного — человек пятьдесят, но как только остановили транспорт, тут же нашлись владельцы машин, которые за полчаса махнули в райцентр и привезли оттуда заместителя председателя райисполкома. Вместе с ним мы спустились обратно в село, нашелся землемер, и до вечера каждый получил свой участок земли. Была весна, и крестьяне успели засеять землю, которую обнищавший колхоз уже не мог обрабатывать.

Но прошли годы, сил у Дмитрия Потынгэ поубавилось. Стал он болеть, а стационар в сельской больнице закрыли. И начал он обивать пороги районного и республиканского начальства, требуя открыть хоть две больничные палаты (одну — для мужчин и другую — для женщин), чтоб можно было амбулаторно лечиться. О тех временах рассказывает бывший депутат парламента и председатель Ниспоренского райисполкома Михаил Чорич, ныне секретарь райкома ПКРМ.

— Я хорошо знал Дмитрия Потынгэ и очень уважал, несмотря на то, что он беспокоил меня больше других. Приходил, звонил, не давал покоя, пока не решались вопросы. Не для него лично — для всего села. И ведь не советник он, никто его не делегировал, но дядюшка Дмитрий не унимался: дайте то, что положено, дайте то, что обещали перед выборами.

А я помню забавный эпизод. Приехал в Ниспорены со своей свитой в канун президентских выборов Мирча Снегур.

Перед зданием, где готовилась встреча, уже установлена радиоаппаратура с микрофоном, собрали народ из разных сел, а на самом верху трехэтажного здания висит большой портрет Лучинского, который тоже претендует на пост президента. Снегур это заметил и отшутился, мол, повисит — и снимут вместе с очками. Приехала и делегация из села Селиште.

Мошу Думитру, как самому старшему, дали букет цветов. Он вышел, громко поприветствовал Снегура и вернулся обратно к своим товарищам, забыв вручить букет.

— Ты чего, дядя, иди букет отдай Мирче Ивановичу! — набросился на него молодой примар.

— А неси ты ему сам. Он все равно выборы проиграет. Придет тот очкарик, что на стене висит, и сдается мне, будет еще хуже.

Так оно и случилось. А дядюшка Думитру нажил врагов, агитируя за коммунистов, и на этот раз не ошибся. Но в свои последние годы суждено ему было увидеть, как рушится то, что создано при власти коммунистов.

Переживания усугубили болезни. Дмитрий Потынгэ тихо ушел из жизни, и очень немногие, занятые своими бедами, вспомнили, как много он сделал для односельчан. Его старость скрасили внуки. Дочь Валентина, работая в Москве, побывала в монастыре, где находятся мощи и чудодейственная икона Матрены Московской, и зажгла свечу за упокой отца. Связавшись с ней, я спросил: почему на старости лет исчезли молодецкие усы дядюшки Думитру?

— По воле внучки Елены, которую он называл Лянка, — ответила Валентина. — Он любил ее целовать, а она протестовала, потому как кололи усы. Он их и сбрил, сказав, что для него воля любимой внучки — закон!

Ион Мардарь